В конце позапрошлого века мощные телескопы приблизили к нам космос. Астроном Джованни Скиапарелли умудрился разглядеть на Марсе рукотворные каналы — с тех пор вера в жизнь на Марсе неистребима. А уж если где-то есть другие цивилизации, мы когда-нибудь должны с ними встретиться.
Еще ближе космос стал к людям, когда открыли первый планетарий, в 1924 году. Звездное небо в подробностях захватило людей почти наравне с модным кинематографом. Между прочим, и специальное устройство планитария близко кинопроектору. Но в 1920-м кинематограф уже и сам осваивал тему космоса, соответствующие технологии и спецэффекты.
Время тревог и надежд
Кино и космические путешествия связаны неразрывно. Уже в 1902 выходит первый научно-фантастический фильм «Путешествие на Луну» Жоржа Мельеса: земляне прилетают на обитаемую Луну внутри выпущенного из гигантской пушки снаряда, и сразу начинают войну с местной цивилизацией.
Наивный колониализм начала века сменили более утонченные футуристические мотивы, например, в советской «День, когда земля остановилась» (1951) символизировал ужас перед космосом, а «Место назначения — Луна» (1950) являл оптимистический и технократический подход. Но тогда же зародился совсем особый жанр фильмов о межзвездных приключениях.
Речь о «космической опере». Название определенного сорта sci-fi-романов, сперва уничижительно отсылавшее к «мыльным операм» для домохозяек, приобрело особое значение для кино. Театральные декорации, бутафория, спецэффекты и драматические жесты оказались странно-уместными на фоне таинственного космоса. Ключевые фильмы — «Космической одиссеей 2001» (1968) и оказался по-своему не менее значимым.
Космические сказки
Впрочем, успеха и шокирующего воздействия первых «Джорджа Лукаса не просто обозначали кусок космоса местом действия, но создавали иллюзию населенной галактики. В ней жили не герои, злодеи и статисты, а неисчислимые крестьяне, контрабандисты, инженеры, авантюристы, первобытные племена, посетители дешевых баров и обитатели дорогих пентхаусов... Пространство при этом не выглядело искусственным и вылизанным. Все от звездолетов до пещеры отшельника было реалистично потрепанным. Этот мир обладал достаточной иллюзией глубины, чтобы в нем казалось возможно жить. И вокруг саги сформировалась многомиллионная армия фанатов, которым не нужно было ни философского, ни научного, ни социального комментария к их фильму.
Неслучайно нарочито банальный сюжет словно взят из фэнтези с рыцарями и колдунами: к тому времени именно этот жанр уже пару десятилетий привлекал впечатлительные подростковые натуры и всевозможных эскапистов. Собственно, после «Звездных войн» надолго сошла со сцены «научная» фантастика в чистом виде. Космос предстал не полем исследования, а площадкой для игр. Другое дело, что порой это были страшные игры.
Элементы триллера были и в фантастике 1950-х, и в Кубрика, и, скажем, в таких фильмах как «Потерянные» (1974), где три космонавта на корабле остаются без кислорода. Но с конца семидесятых годов тема жуткого космоса становится доминирующей. Лукас показал вселенную обитаемой. И да, это повод для паники — согласились другие режиссеры.
«День независимости» однозначно говорят, что космос и его обитатели нам чужды.
Новые горизонты
Конечно, жанр страшного предполагает существование жанра смешного. После успеха «Лесли Нильсеном.
Сам же фэнтезийно-космический путь, заданный «Дэвида Линча.
В 1990-е жанр несколько реабилитирует Валериан и город тысячи планет».
На рубеже веков подоспели и приквелы классических «Звездных войн». Новому поколению романтичных подростков нужен мир, куда можно проецировать свои мечты. Но со временем в историях Лукаса появилось и другое измерение.
Как и классическая фантастика прошлого, появившиеся в 2010-е сиквелы и спин-оффы саги становятся поводом для обсуждения социальных проблем, включая гендерную и расовую самоидентификацию. Более того, новые фильмы уже не штампуют очередные похождения пресловутого «тысячеликого героя», а скорее ставят под сомнение саму концепцию героизма, который так и не предотвратил коллпапса цивилизации «Звездных войн». Под стать серьезности все более сухой, темной делалась и картинка, будто наливаясь угрозой — теперь это уже не яркий расцвеченный огнями космос семидесятых. Мы в каком-то смысле вернулись к классической sci-fi традиции говорить о современности, показывая высокотехнологичный, но проблемный мир грядущего.
Космос снова предстает местом для встречи человека с самим собой. Этого бы не произошло без «Джеймса Кэмерона, который безусловно был космооперой, но был и высказыванием о человеке и мире и, наконец, снова научной фантастикой. Представления о технологиях виртуальной реальности совпали с новой волной всеобщего эскапизма и предчувствием иных форм общественной жизни, где каждый человек сможет быть тем, кем хочет.
Все это породил взгляд человека в звездное небо. Такие далекие звезды, планеты и пространства становятся для нас крайне важными. Мы можем порой забывать это — но в конце концов, космос тянет нас снова к себе. Мы рождены для вечного познания и вечного путешествия, даже пока твердо стоим на земле.
Грядущий «Хан Соло», надеемся, станет еще одним поводом для вдохновения ценителям космической романтики. А чтобы наглядно почувствовать себя частицей огромной вселенной, можно отправиться в Планетарий 1: взгляд в звездное небо дополнит поход в кино.
